Спартак Турмаханов 20 лет работает в хирургическом отделении областной клинической больницы и преподаёт в Новгородском университете. Руководитель студенческого научного кружка кафедры госпитальной хирургии умеет влюблять будущих врачей в своё непростое ремесло. А некоторые студенты перенимают у доцента НовГУ не только увлечение профессией, но и страсть к футболу. Спартак Турмаханов играет активную роль в среде новгородских ультрас.
Символ борьбы с несправедливостью
— Меня назвали в честь вождя гладиаторов из книги Рафаэлло Джованьоли. Для мамы, историка по образованию, это была знаковая фигура. А отец любил футбол: болел за московский «Спартак» и алматинский «Кайрат». Кайратом назвали моего брата. Мы спрашивали, почему отец с друзьями болеют не только за команду из Казахской АССР, где мы жили. Они отвечали, что в жизни нам предстоит столкнуться с несправедливостью, которую не преодолеть. Но на футбольном поле игроки «Спартака» побеждают вопреки всему, и это — символ борьбы несмотря ни на что.
В 60-е годы английский историк футбола Роберт Эдельман приезжал в МГУ. Он сделал вывод, что ни один клуб в мире не подвергался такому давлению государственного аппарата, как «Спартак». Это по-настоящему народный клуб, и армия болельщиков остаётся с ним до сих пор, даже с учётом того, что другие клубы рекламируются чуть ли не на уровне государства. Показательно, что новость об увольнении водителя «Спартака» набирает больше просмотров, чем любой материал о другом российском клубе.
— С вашей работой хватает времени, чтобы поддерживать команду?
— Всё зависит от графика. Иногда получается часто — рядом Питер, Москва. Иногда нет времени. Были годы, когда нужно было много работать, и я мог смотреть матчи только по телевизору, порой в записи. Был счастлив, когда зарубежные стажировки совпадали с лигочемпионскими матчами «Спартака»: я учился и посещал матчи в Европе. Считается, что примерный болельщик должен ездить на игры регулярно, но всё относительно. Невозможно не учитывать профессию. Когда у меня тяжёлый пациент, требующий ежедневного наблюдения, как лечащий оперирующий врач я остаюсь на боевом посту.
— Какой выезд запомнился больше всего?
— Когда открылся новый стадион «Спартака», на два матча я приглашал ординаторов-перуанцев. Это были сильные игры, которые восхитили коллег. Они признались, что им тоже хочется болеть за «Спартак». Спустя время один из них вернулся на родину и прислал мне фото со стадиона в Лиме. На нём он был в форме красно-белых, которую я ему подарил. Он рассказывал, что продолжает следить за клубом.
— Сейчас у «Спартака» мало больших побед. Это влияет на интерес?
— Отец как-то сказал мне, что, если ты болельщик, то нужно пройти с командой и победы, и поражения. Только так ты поймешь всю сладость чемпионства. В 2017 году, когда спустя 16 лет «Спартак» выиграл чемпионат страны, я был на стадионе, после игры обнимал тренера, обнимал игроков, и это было незабываемое чувство. Надеюсь, когда-нибудь снова выбежать на поле по такому же поводу.
Доктор Борменталь и профессор Преображенский
— Как вы оказались в Великом Новгороде?
— Я захотел стать врачом в 8-10 лет, когда прочитал книгу об Абу Али Хусейне ибн Абдаллахе ибн Сине. В 13 лет мне удалили аппендицит, и я восхитился слаженной работой врачей. Тогда я решил стать хирургом и начал готовиться к поступлению в мединститут в родном Казахстане.
Однажды, учась на третьем курсе, я перепутал аудиторию и попал на лекцию к старшекурсникам. Её читал профессор Геннадий Андреев. Мне стало интересно, и было неудобно прерывать занятие, чтобы выйти. После я задал несколько вопросов, а Геннадий Николаевич сказал, что не может ответить за 2-3 минуты. Так я попал к нему в научно-исследовательский кружок. Оказалось, что профессор тоже болеет за московский «Спартак», считая команду олицетворением стремления к справедливости. Мы так сдружились, что нас называли «Борменталь с Преображенским».
К моменту, когда я окончил ординатуру, Геннадий Николаевич уехал в Новгород — преподавать в ИМО. Он и предложил мне продолжить обучение у себя в аспирантуре. Я оказался здесь в ноябре 1997 года.
— Если студент болеет за «Спартак», проще ли ему сдать экзамен?
— Принципиально только знание предмета. Более того, про студентов, которые со мной играли в футбол и ездили на матчи «Спартака», говорили, что я к ним слишком строг, их же однокурсники. Бывало и такое, что кто-нибудь ради сиюминутной выгоды называл себя красно-белым, но обман обнаруживается быстро. В болельщиках других клубов я не вижу врагов. Есть студент, который, по его словам, решил стать хирургом именно благодаря мне. Он болеет за ЦСКА, и, конечно, мы позволяем себе взаимные шутки насчёт противостояния клубов, но у нас прекрасные отношения.
Также я хорошо общаюсь с коллегами с кафедры госпитальной хирургии Военно-медицинской академии Санкт-Петербурга. Однажды у нас был дружеский матч — областная больница и ИМО НовГУ против академии. Под гимн Лиги Чемпионов все вышли на поле: мы — в форме «Спартака», они — в форме «Зенита». Это была напряженная игра, которую мы выиграли. А когда общались после матча, гости поблагодарили меня — за исполнение детской мечты. А ведь это была и моя мечта тоже.
Некоторые люди считают, что взрослому мужчине интересоваться футболом — несерьёзно. Но это — отдушина, которая объединяет людей. Любовь к футболу помогает и в работе. Например, постоянное общение с коллегами из Военно-медицинской академии позволяет быстрее получить консультацию или избежать бюрократических проволочек, если пациента из Новгорода нужно отправить к ним на операцию.
Здоровье и моральный стержень
— Что нужно, чтобы стать хорошим хирургом?
— Знания и огромное желание. Молодые хирурги учатся, работают, проводят в больницах дни и ночи. Первые 10 лет — это мозоли на пальцах от инструмента. Я и сам прошёл этот путь. Постоянно стремился ассистировать, и случалось, что меня выгоняли с операции, потому что засыпал на ходу.
Хирургия — это ежедневный труд и усилия над собой. Особенно в 20 лет, когда хочется на дискотеку, на концерт, на футбол, а надо идти в больницу и помогать опытным хирургам, учиться глазами и руками. И обучение не прекращается всю жизнь. Нельзя освоить 5-6 операций и довольствоваться этим. Нужно постоянно совершенствоваться, независимо от возраста.
Готовых на такое студентов — единицы. Но свежие примеры есть. Одна пятикурсница ходит на все операции, учится, подрабатывает медсестрой, старается брать дежурства. Только из таких получаются толковые врачи.
— Есть ли у хирургов какие-нибудь ритуалы перед операцией?
— Я не верю в ритуалы. Перед операцией нужно увидеться с пациентом, оценить его состояние, ещё раз проговорить суть вмешательства. Это важно для хирурга, а для пациента – ещё важнее. Конечно, подготовка к сложной операции, которую предстоит делать впервые, занимает больше времени, чем к той, которую делаешь уже 10-15 лет. Но в каждом случае прокручиваешь в голове схему операции, алгоритм действий, предполагаешь, какие могут быть изменения по ходу. Наверное, это и есть мой ритуал. У меня сложилось впечатление, что хирурги несуеверные.
— Как физически выдержать сложную многочасовую работу?
— В наше дело идут крепкие люди с моральным стержнем, не позволяющим не доделать затянувшуюся операцию. Иногда хирург проводит на ногах по 12–16 часов. В такие минуты спасает ощущение, что никто, кроме тебя, не поможет конкретному человеку, а значит, здесь и сейчас ты должен выдержать. Не помешает и здоровый образ жизни.
— Сможет ли когда-нибудь робот заменить хирурга?
— Это вопрос, который часто интересует студентов. Думаю, что в ближайшие 50-60 лет — маловероятно. Можно внести в машину алгоритм всех имеющихся патологий, но что, если он окажется нерабочим в конкретном тяжёлом случае? В отличие от робота врач способен принимать решения, опираясь на интуицию, опыт и знания.
Редактура: Александр Кобяков Фотоиз архива Спартака Турмаханова
